Трудно подступиться к доступной медицине

Трудно подступиться к доступной медицине«Граждане Республики Беларусь имеют право на доступное медицинское обслуживание», гласит статья 4 закона «О здравоохранении». В этой же статье говориться о равноправии государственных и негосударственных организаций здравоохранения. Однако звонки и письма читателей в редакцию позволяют усомниться в реализации нашего права на доступное медобслуживание.

Нет талончика? Дайте жалобную книгу!

У 27-летней минчанки Светланы, казалось бы, небольшая проблема: надо удалить гигрому на суставе руки. В поликлинике по месту жительства хирург выдал ей направление в 6-ю клинику. А там назначили день операции и перечень необходимых обследований, а к ним требовалось и новое направление в больницу. Женщину предупредили, сколько дней действительны анализы, поэтому она рассчитала дату начала проведения обследований. И просчиталась! Виной тому медицинско-бюрократические проволочки.

Камнем преткновения была консультация онколога. Без направления из поликлиники к этому доктору даже не записывают, а направление в поликлинике дают только после получения результатов анализов. И вот когда с этими бумагами человек приходит в регистратуру поликлиники онкодиспансера, то понимает, что в нужные сроки не укладывается. Правда, там сердобольно советуют: вы придите к семи утра и тогда, возможно, в этот же день попадете к врачу.

На резонный вопрос, а почему я сегодня вечером не могу взять талон на завтра, медрегистратор ответить не смогла. Тогда Светлана потребовала жалобную книгу. Вместо нее ей принесли талон к врачу. Однако на этом злоключения не закончились.

Врач не удостоила вниманием палец, не посмотрела снимок полугодовой давности (а никто и не говорил, что нужен свежий), а только лишь посетовала, что «сегодня специалист, описывающий снимки, занят другой работой, поэтому приходите завтра». Светлана помчалась к специалисту с жалобно-просящим выражением на лице. Ей высокомерно отказали. Тогда пришлось применить испытанный способ: потребовать книгу жалоб. Описание снимка было готово через 40 минут.

«Я не понимаю, почему нельзя цивилизованно выписывать людям талоны, чтобы они приходили к назначенному времени, а не сидели в огромной очереди в поликлинике онкодиспансера, — недоумевает Светлана. — Представьте, что я там встретила бывшую коллегу и однокурсницу. Обе не обрадовались встрече: не все люди хотят афишировать свои болезни».

Назавтра со всеми исследованиями, заключениями Светлана была у своего терапевта, чтобы получить новое направление в больницу. Убив в очереди 4 часа, услышала: «А чё ко мне, идите к хирургу». А тот уже не принимал. Тогда она метнулась в доврачебный кабинет. Очередь растянулась на 2 часа, но направления она так и не получила. За полчаса до закрытия поликлиники она обратилась к дежурному администратору, тот и выписал бумажку из нескольких строчек.

«Хорошо, что у меня свободный график работы. А как умудряются попасть к врачам люди, работающие от звонка до звонка, не представляю, ни один работодатель не будет ежедневно отпускать человека с работы на полдня», — резюмируют Светлана.

Без бумажки ты не пациент

Во время ежегодного профосмотра на работе, который проводится на основе договора между медцентром и предприятием, у 35-летней минчанки Марины врачи заподозрили онкологическое заболевание. Но, оказывается, у нас не все врачи равны: от работающих в госполиклиниках направления в онкодиспансер имеют силу, а от работающих в частной медицине (к слову, имеющих на это государственную лицензию) почему-то недействительны.

«О поликлинике онкодиспансера могу сказать, что там мне повезло с медрегистратором, — делится Марина. — Меня записали на основе рекомендации доктора о консультации без направления из госполиклиники, при этом сказали, какие обследования я должна иметь на руках в день приема».

Марина вынуждена была обратиться в поликлинику по месту жительства, чтобы получить направление и сделать минимальные обследования: анализ крови, флюорография.

«В поликлинике онкодиспансера поразило отсутствие хоть какого-либо диагностического оборудования в кабинете доктора», — продолжает Марина.

Врач-онколог назначил ей несколько дополнительных обследований. Однако назначения специалиста почему-то должен продублировать участковый терапевт и выписать бумаги в городской диагностической центр. Там, в зависимости от вида обследования, предварительная запись растянута на месяц-два, но оказываются платные услуги по госрасценкам, и в этом случае очередь несколько короче.

«Мне очень понравились врачи в диагностическом центре, в регистратуре толковые женщины работают, — продолжает Марина. — Сперва я записалась на платное обследование, чтобы уложиться в сроки следующего визита к онкологу. Но медрегистратор подсказала, что я могу прийти к семи утра в такой-то день, когда будут раздавать оставшиеся до конца июня талоны на бесплатный прием. Мы приехали и как раз сумели взять талоны. Дело в том, что все обследования недешевы, в своей поликлинике я даже не смогла получить талон на бесплатное УЗИ: все кончились. Опытные пациенты говорят, что за подношение вопрос решается. Но я лучше эти деньги потрачу на платное обследование у хорошего специалиста. В общем, половину обследований я сделала бесплатно в диагностическом центре, половину — в медцентрах. Разбежка в ценах, доложу я вам, колоссальная: от 50 до 350 тысяч за одинаковое обследование в двух разных частных медцентрах. Но там тоже не везде направление участкового врача — «документ», мол, идите на консультацию к нашему доктору. Ну это понятно — надо побольше заработать. Но здесь хотя бы существует четкая запись. На сегодняшний день я понимаю, что надо продолжать обследование у онкологов, точно установить диагноз. Но я не могу себя заставить пойти к ним: мне снова страшно оказаться в той огромной очереди. А выбор медучреждения и врача — только наше декларированное право, в реальности мы лишены этой возможности. За три часа сидения в очереди в поликлинике онкодиспансера я только и слышала о том, что здесь единственный метод лечения — операция по принципу «нет органа — нет проблемы».

Разумеется, когда человек говорит о своих болезнях, то без эмоций не обойтись. К тому ж для постановки диагноза и выбора методов лечения нужны профессиональные знания, а не просто «что люди говорят». Пациенты имеют право на «получение в доступной форме информации о состоянии собственного здоровья, применяемых методах оказания медицинской помощи» (ст. 41 закона «О здравоохранении»). Но может ли врач госполиклиники, которому на прием пациента отводится каких-то 10-12 минут, подробно и обстоятельно что-то объяснять пациенту? От незнания у людей появляются и страхи, и недоверие.

Поэтому слова Марины об операциях по принципу «нет органа — нет проблемы» мы попросили прокомментировать главного врача Минского клинического онкологического диспансера Зигмунда Гедревича. Вот что он ответил:

Зигмунд Гедревич«В онкологии хирургический метод лечения является наиболее предпочтительным ввиду наибольшей эффективности, в том числе в начальных стадиях болезни. В начальной стадии болезни чаще применяются «щадящие» органосохраняющие операции. Например, частичная резекция молочной железы с сохранением ее формы вместо полного ее удаления, локальное иссечение опухоли мочевого пузыря вместо его полного удаления и так далее. При распространенных опухолях объем хирургического вмешательства существенно возрастает и чаще всего сопровождается полным удалением пораженного органа и зон метастазирования. Кроме этого пациент нуждается в применении дополнительных мер воздействия: лучевого, гормонального, химиотерапевтического. В каждом конкретном случае лечебная тактика выбирается в зависимости от распространения опухолевого процесса и чувствительности опухоли к другим методам воздействия. Так, целая группа опухолей лимфоидной системы, заболеваний крови не требует хирургического лечения. Для них являются эффективными способы лекарственного и лучевого воздействия».

В связи с упоминаем химиотерапевтического лечения мы спросили об обеспеченности минчан лекарственным средством дакарбазин. К нам в редакцию пришло письмо с сообщением об отсутствии этого препарата в столице. В этой связи больные люди либо вынуждены закупать лекарство за пределами Беларуси, либо, не располагая достаточным количеством денег, сделать вынужденный перерыв в лечении. «Смертельно больные люди вынуждены ждать, когда появится препарат!» — возмущались наши читатели.

«Отсутствие лекарственного препарата дакарбазин в онкологических диспансерах Республики Беларусь, в том числе в УЗ «Минский городской клинический онкологический диспансер», связано с отказом его поставки фирмой-поставщиком «Интермедсервис». В настоящее время подготовлен пакет документов и получено разрешение Министерства здравоохранения на ввоз на территорию Республики Беларусь лекарственного препарата дакарбазин (производитель «Медик», Германия). По информации «Белфармации», лекарственный препарат дакарбазин поступил в онкологические диспансеры в начале июля 2009 года» — сообщила «Белорусским новостям» заместитель главного врача по медицинской части Минского городского клинического онкологического диспансера Виктория Шеянова.

Нет более недоступной медицины, чем медицина первичного звена

поликлиникаВ последнее время стали возлагать большие надежды на медицину первичного звена, проще говоря, поликлиники по месту жительства. Мол, там должны заниматься профилактикой и выявлять болезни на ранней стадии. Вот только напрасно все это. Потому что нет более недоступной медицины, чем медицина первичного звена.

«Почему нас вынуждают пять раз съездить в поликлинику, чтобы один раз попасть к врачу? — возмущается Марина. — Вы знаете, что такое самозапись к участковому терапевту? Приезжаешь в поликлинику, записываешься в книгу. По телефону и тем более по интернету это сделать почему-то нельзя. А талоны как выдают? В 07.07 утра уже нет талонов к некоторым узким специалистам. Когда же их успели выдать и кому? И не поэтому ли медрегистраторы весь день только и уплетают сладости?»

К трудностям попадания на прием добавим и проблему нехватки врачей. К примеру, в одной из поликлиник Минска насчитывается всего 3 терапевта, хотя по штату положено иметь 13. Скажите, что они могут диагностировать и сколько уделить внимания пациенту? Они могут быть только диспетчерами, выписывающими направления к узким специалистам. Так даже самый талантливый доктор превратится в бюрократа. Стоит ли тогда удивляться, что серьезные болезни выявляются на поздней стадии, когда у человека появляются сильные боли?

«Я прошел широко разрекламированную добровольную диспансеризацию. Результат: здоров, — рассказывает наш читатель Вадим. — Но чувствовал себя неважно. Жаловался врачу на боли в желудке. Она говорит: теперь у всех гастрит. Направления на гастрофиброскопию не дала. Жена «запилила», и я сделал обследование на платной основе. Оказалось: язва. Это еще счастье, что результаты биопсии хорошие. Пришел я с заключением диагностов к участковой терапевтше, она тут же забегала, в карточке две страницы исписала, в больницу направление дала. Врач игнорировала мои жалобы, фактически «просмотрела» болезнь и ведь никак за это не ответит. По закону, человек имеет право знать о состоянии своего здоровья, тогда почему моя карточка в поликлинике самая большая тайна для меня. Почему я не могу туда заглянуть и почитать, что пишет врач?».

Это действительно интересно: заглянуть в свою карточку. У моей сестры однажды случилась такая возможность: нашла запись о посещении врача в то время, когда была за границей. Написали, мол, жалобы на усталость, рекомендовано санаторно-курортное лечение. Жаль, что она узнала это после скандала в связи с оформлением санаторно-курортной карты. Участковый терапевт ну никак не хотела отпускать ее в санаторий, мол, здорова.

Недавно прочитала, что в Японии каждый человек получает сертификат, обязывающий его каждые полгода проходить полноценное медицинское обследование. Между прочим, за счет государства. Там просто государство понимает, что чем больше здоровых людей, тем богаче и здоровее само государство. У нас же государство не может оперативно решить проблему строительств нового здания радиологического корпуса, что позволило бы разместить в нем современное оборудование. Поэтому врачи вынуждены работать в допотопном помещении, построенном полвека назад, а пациенты — получать лучевое лечение с использованием устаревшего оборудования.

«Организации здравоохранения обеспечивают оказание пациентам медицинской помощи в соответствии со своими лечебно-диагностическими возможностями», — говорится в законе «О здравоохранении». Как видим возможности столичных медиков — от первичного звена до специализированной медпомощи — существенно ограничены. Остается открытым вопрос: кем или чем ограничены?

Вопрос — ответ

Реплика с обсуждения статьи «Минздрав получил приказ бросить все силы на онкологию»:

— Пусть сперва Минздрав обеспечит одноразовыми салфетками Минский городской онкодиспансер. Там, знаете, предлагают «подстелить вашу юбочку или пакетик, если есть». Я вот думаю, может и перчатки у врача были бэушные, раз отношение к пациентам как к уже неживым.

Этот комментарий мы также переслали главному врачу Минского городского клинического онкологического диспансера Зигмунду Гедревичу. Вот что он ответил:

«Диспансер оснащен мягким инвентарем в соответствии с нормативами и в достаточном количестве. Во время операций и диагностических мероприятий используются перчатки только разового применения. Имеются в наличии и разовые стерильные хирургические комплекты для хирургических вмешательств. Получена лицензия и в ближайшее время планируется возобновление работы киоска (закрытого из-за нерентабельности) по продаже печатной продукции и одноразовых средств гигиены».

Маргарита ЗДОРОВЕНЬКАЯ
http://naviny.by/rubrics/zdorovie/2009/07/21/ic_articles_292_163674/